Чавес как Хиддинк

«Чавис респект!!! кранты амереканским буржуям!!!». С недавних пор сибирские сайты пестрят подобными постами и комментариями. Президент далекой Венесуэлы Уго Чавес неожиданно стал едва ли не национальным героем для многих сибиряков. Чем объясняется беззаветная любовь российской молодежи к главе латиноамериканской страны?

«Молодец Чавис, нада за него молиться!», «Маладца... Чел из нашего вагона!=)», «Viva La Chaves!!!!! Злобным пендосам в нос! Ха-ха-ха», «Чавис ваще жжот!!!», «Чавис респект!!! кранты амереканским буржуям!!!», «Чавес - лучший русский года!!!» «ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС ЧАВЕС!!!!» (сохранены подлинные орфография и стилистика). Подобными выражениями восторга взрываются сибирские сайты всякий раз, когда президент Венесуэлы Уго Чавес произносит очередную пламенную речь против американского империализма.

Откуда у молодого поколения такая массовая и горячая любовь к латиноамериканскому президенту-популисту, сравниться с которой может разве что недавно вспыхнувшая страсть к другому «герою России» - Гусу Хиддинку? Откуда у современной отечественной молодежи, не заставшей советской пропаганды, столь последовательный антиамериканизм?

Если спросить почти у любого российского «поклонника» нынешнего президента Венесуэлы, что он знает о Чавесе, ответ вряд ли будет более содержательным, чем процитированные выше фразы с многочисленными восклицательными знаками. Чавес интересен российскому населению не сам по себе – интерес к нему носит ярко выраженный символический характер: в отношении к венесуэльскому президенту как в зеркале отражаются иллюзии, надежды, предрассудки наших соотечественников, предметом которых является Россия.

Чтобы разобраться в причинах феномена популярности Чавеса, нужно обратиться к одному из важнейших социологических понятий, без которого невозможно представить, каким образом существуют большие социальные общности, на обыденном языке называемые «народами».

Речь идет о коллективной идентичности – осознании или ощущении человеком своей принадлежности к какой-то общности, которую он мыслит как «мы». У населения России представление о том, кто такие «мы» (русские? россияне? граждане России?) носит нечеткий, расплывчатый, аморфный характер. Хотя позитивные характеристики России в массовом сознании неопределенны, запрос на идентичность, особенно у молодежи, весьма велик. После 90-х годов, когда произошло стремительное и травматическое для массового сознания обрушение Советского Союза, стремление почувствовать свою принадлежность, сопричастность к «стране», «государству», «державе» многократно усилилось. Однако символов, способных консолидировать, объединить население России, явно недостаточно. Обслуживающие российскую власть интеллектуальные группы так и не смогли создать «национальную идею», превращающую разрозненные «населения» в «народ», связанный воедино общими ценностями, представлениями, целями.

Обнаружить себя оказывается гораздо проще по линии противопоставления «мы-они». Когда «швед под Петербургом али турок под Москвой», проще становится определиться с тем, кто «мы» и кто «за нас». Ответ очевиден – за нас все те, кто не «против нас». Воображаемая граница общества обозначается при помощи образа врага. Таким образом, коллективная идентичность носит негативный характер. А потенциальными «друзьями», «союзниками», «партнерами» оказываются все те, с кем у «нас» общий «враг». И непримиримый борец с американским империализмом полковник Чавес как нельзя лучше подходит на роль «друга».

У популярности Чавеса есть и другая составляющая – социальная. Он активно использует не только антиамериканскую, но и социалистическую риторику. А это находит отклик в сердцах и умах российских «новых бедных» - молодежи с городских окраин. Эта социальная категория начинает понимать, что в современных условиях их личные перспективы очень невысоки. И доступ к тем благам, которые можно увидеть по телевизору, для них оказывается закрыт. «Новые бедные» чрезвычайно чувствительны к росту неравенства. У них копится социальный протест, требующий своих символов. Это становится питательной средой для явления, которое можно условно обозначить как «чегеваризация». Мифологизированный образ борца за справедливость Эрнесто Че Гевары оказывается крайне притягателен для «новых бедных». Но по сравнению с черно-белым «команданте Че» «современный Че Гевара» - «команданте Ча» - красочнее, экспрессивнее, живее, актуальнее, а значит и притягательнее.

Особую роль в конструировании негативной идентичности играет образ США (=Америки). Представление о США как о «враге №1», сформированное советской пропагандой, оказалось очень живучим. Привычные стереотипы советского времени воспроизводятся и в современной ситуации. Этому способствуют и устоявшиеся массовые стереотипы, которые усваивает вступающее в жизнь новое поколение, и устойчивый антиамериканизм контролируемых государством современных российских электронных СМИ.

Именно государственное телевидение создает новый миф о «встающей с колен» и утверждающей себя любыми возможными средствами России, который очень нравится молодежи. Один из ведущих отечественных социологов, директор Аналитического центра Юрия Левады Лев Гудков отмечает: «Этот миф не требует от нее никаких усилий и специальных достижений. Такое довольство страной напоминает эйфорию футбольных фанатов, гордых успехами своей команды».

Действительно, и воодушевление по поводу успехов ведомой Гусом Хиддинком футбольной сборной России, и восторги, связанные со смелыми выступлениями Уго Чавеса, имеют одну и ту же социальную природу. Они характеризуют тоскующее по утраченной мощи, реальным успехам и собственному «мы» современное российское общество.

Сергей Козлов, доцент кафедры политических наук и технологий СибАГС, специально дл Sibnet.ru