Американский публицист Митчел Стивенс накануне выпустил книгу "Представь себе, что нет небес: Как атеизм способствовал созданию современного мира", в которой попытался изложить историю захватывающей дух схватки интеллекта с мистикой. Наука создавалась не для того, чтобы спорить с религией, однако она сыграла определяющую роль в распространении атеизма. Мистика, пишет Стивенс, не дает фактов. Она производит некий набор утверждений, который может быть каким угодно, потому что авторы не утруждают себя доказательствами, требуя безоговорочной веры. Католическая церковь не напрасно боялась теорий Коперника и Галилея, хотя они не противоречили библейскому тексту напрямую. Папы и кардиналы понимали, что как только паства начнет задавать вопросы, пиши пропало.
Церковники стали все чаще говорить о том, что Библию не следует воспринимать буквально. Но европейцам это все чаще становилось неинтересно. В 1623 году монах Марен Мерсенн насчитывал в Париже 50 тысяч атеистов. В 1652 году английский врач Уолтер Чарлтон писал, что его страна в последние годы "произвела на свет больше безбожных чудовищ, чем какая бы то ни была другая нация в какую бы то ни было эпоху".
Философ начала XX века Альфред Уайтед писал, что вся история религии — это история разоблачения богов. Когда-то их было много, потом пантеон сократился до трех сущностей в одной личности. Единое божество тоже мало-помалу сдавало позиции: сначала выяснилось, что оно не живет в храмах, затем оказалось, что и на облаках никого нет. Бог утратил физический облик: лишился бороды, голоса, даже пола. Его перестали видеть и слышать. Он превратился в абстракцию. Вероятно, именно Ньютон сыграл основную роль в том, что Бог лишился своей главной функции — ежедневного вмешательства в дела Вселенной. Космос прекрасно работал сам по себе.
Последний гвоздь в способность религии (метафизики) описать мир вколотил Кант, который сказал очень просто: есть то, о чем мы не можем ничего знать. Верьте сколько угодно. Однако не забывайте, что вы, рассказывая о своей вере, всего лишь выражаете свою мысль, а не описываете действительность, а это очень разные вещи.
Стивенс же хочет объяснить читателю очень простую вещь: наука не создавалась в пику религии и не ставила своей целью отрицание Бога. То, что история науки — это история разоблачения религиозных постулатов, не должно вводить в заблуждение. Что я могу знать и на каких основаниях — вот что интересует науку. Философы и ученые шли к одному и тому же методу познания путями, которые были и схожи, и различны: Бэкон и Декарт больше формулировали, Галилей и Ньютон больше наблюдали и вычисляли. Когда Лаплас заявил, что его теория не нуждается в гипотезе Бога, он, сам того не ведая, выразил суть учения Канта. В сухом остатке мы имеем полное равнодушие науки к религии. Но понимание этого стало приходить только в XIX веке. Если Ньютон еще видел смысл в занятиях оккультизмом, сегодня того, кто поворачивается лицом к мистике, в приличном обществе уже не считают ученым, пишет Scientific American.
