Фото: © Владимир Сараев, Sibnet.ru

Заседание комиссии по помилованию впервые в истории прошло в Новосибирской воспитательной колонии. Осуждённые за убийства и изнасилования школьники, претендующие на свободу, рассказали свои истории.

Воспитательная колония — несколько обнесённых колючей проволокой разноцветных корпусов в маленьком жилом микрорайоне на самой окраине Новосибирска. В них живут полторы сотни тех, кто совершил серьёзные преступления, ещё не достигнув совершеннолетия — «трудные» подростки не только из Новосибирской области, но и из других регионов Сибири, и даже несколько человек из центральной части страны.

Малолетние преступники могут завершать в колонии школьную учёбу, получать профессии сварщиков, швей, столяров и поваров. Могут и работать на местной птицефабрике, но закон запрещает им делать это больше четырёх часов в день.

«Свободного времени хватает, в основном, спортом занимаемся — футбол, турники…» — рассказывает один из осуждённых. Есть и те, кто увлекается музыкой, особенно рэпом: это в колонии поощряют.

По закону каждый из заключённых в России имеет право на помилование. В регионах есть специальные комиссии, которые рассматривают дела осуждённых и вправе при личной встрече задавать им любые вопросы, чтобы решить, поддержать ли их просьбу о воле перед губернатором, а он, в свою очередь, перед президентом, который принимает окончательное решение.

В воспитательной колонии заседание комиссии прошло впервые. Перед «судом», состоящим из общественников, сотрудников службы исполнения наказаний, а также священника, предстали четверо. Лица и паспортные данные несовершеннолетних осуждённых показывать запрещено, поэтому мы изменили им имена.

«Не думал, что можно так легко убить»

Омичу Арсению 17 лет. Два года назад он выпивал на дне рождения друга, который праздновался на улице. Компания нетрезвых подростков поссорилась с прохожим.

«Проходил мимо, спросил сигарету. Я сказал, что у меня нет. Он начал в адрес моей матери грубо выражаться. Завязался конфликт, потом драка… В итоге он умер», — говорит подросток.

В момент смертельной ссоры ему было 15. Суд приговорил его к семи с половиной годам лишения свободы. Подельники Арсения находятся в этой же колонии, но, по словам начальника отряда, он ведёт себя примернее всех и заработал несколько поощрений.

«Ты всё помнишь до конца? Как прыгал ему на голову? Ты понимал, что ему может быть очень плохо, что он может умереть?» — спрашивает член комиссии Надежда Лобанова.

«Я не думал, что человека можно так легко убить … Конечно, тяжело это осознавать, что вот, был человек — и нету», — отвечает подросток.

Ещё после нескольких вопросов его просят выйти. «Красивый мальчик… Говорит хорошо…», — перешёптывается женская часть комиссии.

«Так и так, мама повешалась»

История Вани похожа. Разница разве только в том, что праздновал он с друзьями не день рождения, а Новый год, и якобы заступился не за мать, а за любимую девушку.

«Нагрубил он, и получилось так, что мы с подельником его побили. Подельник на меня всё сэтовал… Как сказать… Щас он на воле», — подбирает слова парень. «Свалил вину», — подсказывают ему.

Ване дали пять лет. Девушка ждать не стала, потерялась связь и с друзьями-односельчанами. Подростка на воле ждала только мать, но за короткий срок за колючей проволокой он уже стал сиротой.

«Позвонил отсюда с таксофона тёте. Она говорит — так и так, я не знаю, как тебе сказать… Мама, говорит, повешалась. Я потерялся вообще», — откровенничает подросток.

В какой-то момент, когда осуждённых в кабинете нет, замначальника новосибирского управления ФСИН Олег Тишечко делает другим членам комиссии замечание: «Не давите на них. В 18-й колонии (где содержатся взрослые рецидивисты — прим. ред.) можно давить, им всё равно уже. А им — тяжело».

«Пацанские проверки»

16-летний Даниил в колонии уже почти два года. Он попал сюда за изнасилование знакомой-ровесницы. Сделал это школьник, по его словам, за компанию. Личных счётов с девушкой у него не было, чем она провинилась перед его подельниками, подросток сказать тоже не может.

Даниил рос в многодетной семье, у него три сестры и два брата. Отец умер давно, мать работает уборщицей. «Вопрос нехороший можно задать? Когда это делал, не думал, что это тоже чья-то сестра?», — высказывается один из членов комиссии.

«Не осознавал. Не понимал каких-то моментов», — стоит на своём подросток, так и не пытаясь пояснить своих мотивов.

Денис тоже изнасиловал девушку, только один, и уже находясь в спецучилище — за кражу. «Так получилось по глупости. Мне 14 лет тогда было, тогда мало что понимали … Такой круг общения был, что говорили — тебе слабо, не слабо... Обычные эти пацанские проверки», — пытается объяснить он.

Денису задают стандартный вопрос о раскаянии. Он говорит, что жалеет о случившемся — потому, что если бы не колония, он уже давно жил бы дома и занимался «тем, что ему нравится».

«Кормят, поят, театр показывают»

Ему осталось ещё три года срока. Так или иначе, во взрослой колонии побывать придётся — а между воспитательной и «настоящей» зоной, утверждают сотрудники, разница огромная. Здесь стараются задержаться, а небольшой процент даже успевает вернуться — после освобождения, но до совершеннолетия.

«Они боятся просто воли. Здесь пять раз кормят, представляете. А там еду надо как-то добыть», — рассуждает Надежда Лобанова.

«Вот и думают — вернусь-ка я обратно, кормят, поят, театр показывают», — вторит ей исполняющий обязанности председателя комиссии Владимир Попков.

Пока комиссия совещается, в зале заседаний посторонним находиться нельзя. Мы смотрим как живут осуждённые. В коридорах пахнет свежей краской и моющими средствами. Обычные условия, поясняют сотрудники колонии, похожи на казармы в армии — в комнатах спят по 18-20 человек. В облегчённых условиях на кроватях с блестящими пледами обитают по четверо.

На маленьком столике — фото родных, мягкие игрушки и иконы. На каждой из кроватей обозначена фамилия того, кто на ней спит и статьи Уголовного кодекса, из-за которой он здесь находится.

На одной — убийство с несколькими отягчающими обстоятельствами. Взрослым за такое дают заключение вплоть до пожизненного, этому подростку, оставшемуся за кадром — пять лет.

«Облегчённые условия дают в том числе и возможность выезда за пределы колонии. Вот мы с ребятами ездили в зоопарк, на Монумент Славы, даже на остров Кораблик», — с гордостью рассказывает замначальника колонии Сергей Салеев.

«Не видел искорки»

Каждый год комиссия рекомендует к помилованию около десятка заключённых на регион. Но за все 15 лет её существования президент одобрил прошения всего трёх или четырёх новосибирцев.

«Одобрили ли сегодня? Да нет, конечно. Почитаешь, что они творили там — просто слёзы… Конечно, виной этому являются и семья, и наше общество. Решение мы приняли по всем четверым отрицательное», — подводит итоги Владимир Попков.

Раньше, уточняет он, ходатайства о помиловании несовершеннолетних преступников в регионе не рассматривались не только лично, но и даже заочно — со взрослыми такое практикуется часто.

«Сегодня, общаясь с глазу на глаз с детьми, я в искренность не поверил. Я не видел искорки в глазах этих подростков, не почувствовал их какого-то раскаяния, этого не было», — говорит Попков.