Наталья Оревкова, студентка Новосибирского государственного педагогического университета, свои первые стихи написала, будучи ученицей начальных классов школы N 63.
Опыт оказался удачным, а позыв к творчеству неодолимым, и юное дарование вскоре продолжило совершенствование в детской литературной студии при журнале «Сибирская горница». Успехи становились все более заметными, а стихи — мастеровитей. Подборки стихов юного поэта появляются в журнале «Сибирская горница», в местных городских газетах. Наталья Оревкова — неоднократный лауреат детских литературных конкурсов «Отчий мир» и «Золотое перышко». В 2005 году у школьницы издается первый поэтический сборник «Зачарованный город», получивший доброжелательную оценку читателей. В этом же году за цикл лирических стихов она становится обладателем литературной премии имени Геннадия Карпунина. Взрослеет поэт. Взрослеет и его муза. И если совсем недавно это был угловатый подросток, удивляющийся сложности и многообразию мира, ошеломленный первым любовным переживанием, то теперь это девушка, впервые испытавшая большое и всеобъемлющее чувство, готовая на служение и самопожертвование, всемогущая и отчаявшаяся. И хотя опытный читатель понимает, что 19 лет — это начало всему, эмоциональный накал стихов столь велик, что не сопереживать им невозможно. Наталья Оревкова — член литературного объединения «Молодость».
Евгений Мартышев, руководитель литобъединения «Молодость».
Мне приснился до боли знакомый сон,
Сердце мучилось неизвестностью.
Я разжала кулак, приоткрыв ладонь.
Я гадала на имя нежное.
Хиромантия — странная круговерть.
На ладони штрихи и линии.
И полно вероятностей встретить смерть.
Ни одной — позабыть об имени.
***
Дом застыл, остывая, а окна заледенели.
Ты ушел, оставив мой одинокий вой…
Мне кровать неуютной казалась — такой большой.
И хотелось вернуть счастливый конец апреля.
Лето, будто не веря, кричало тебе — постой!
Долго плакала осень, но знаю — смолчат метели,
Кто-то будет еще лежать на моей постели.
Очень нежный. По-твоему. Или совсем другой…
***
Согревала сильнее прозрачного спирта
Глубина твоих глаз золотисто-вишневых, Мы не вышли за рамки искусного флирта,
Хоть из нас ни один не был рамками скован.
Теплота, пробежавшая между ладоней,
Пара фраз ни о чем в темноте без ответа.
Это было бы грустно — тебя не запомнить.
Это стало бы явью — исчезнуть с рассветом…
***
Я окна нагреваю старой лампой,
И иней толстый тает наконец.
За облаками вырастают замки.
На них — замки. А за замками — снег.
Опять зима. Противная простуда,
Печенье и малиновый сироп.
А я, как прежде, жду простого чуда —
Чтоб босиком по снегу — и в сугроб!
***
Не зови меня беспечной, не зови.
За обрубки прежних крыльев не лови.
Не сиди со связкой сломанных ключей
У моих надежно запертых дверей.
Не зови меня счастливой, не зови.
Долог путь от вечной боли до любви.
В этой крепости, закрытой на засов,
Только слаженное тиканье часов
И созвучная пульсация виска,
Свой покой, как дар, несу я сквозь века.
Мы с тобой не перестанем быть на «вы»,
Не зови меня любимой, не зови.
***
Не прикрываюсь чужими масками,
Светлая грусть на пиру развеяна.
Не узнаешь. И вино мадьярское
Мне подливаешь рукой рассеянной.
Значит, не помнишь, что было задолго —
Синее небо, луга зеленые,
Значит, забыл ты, как пахла ладанка,
Как ворковали два белых голубя.
Так не хотелось — а все же дожили,
Помнишь, нависла гроза томительно,
В пыль сероватую, бездорожную
Голубь один вдруг упал стремительно.
Право, забавно. Глядишь опасливо
Мне на лопатки, где крылья срублены.
Выпью-ка чарку хмельного красного
Я за здоровье твоей возлюбленной.
***
Взгляд искоса — под запретом,
А я, не боясь, — в глаза.
Любуюсь румянцем светлым,
Забытым века назад.
Забавно, как ты скрываешь,
Что ребра вот-вот пробьет,
Что трудно дышать. А знаешь,
Смущайся. Тебе идет.
***
Не прочитаны письма. Не вскрыты конверты.
Ухожу, обижаясь, но все еще жду.
В пустоту, расширяясь, бегут километры.
И скользят обещанья по тонкому льду.
Сколько шансов еще тебе дать напоследок?
Бесконечность, стремящуюся к нулю.
Чтобы каждый из них ты принял или предал…
Значит, еще люблю.
***
Непозволительная слабость
Ладоней, упорно дрожащих.
Полметра до края осталось.
За ним станет сон настоящим.
За ним будут сняты запреты
Длиной в отдаленность ладони.
За ним наше жаркое лето
Преграды ненужные сломит.
Я знаю, что это случится.
Надежда прогонит молчанье.
И соприкоснутся ресницы.
И губы поймают дыханье.
***
Я построю высоко дом,
Я возьму себе в друзья птиц.
И спою по-птичьи о том,
Что роса смывает боль с лиц,
Что полет стирает с лиц страх,
В поднебесье, где живет Бог.
Белоснежного крыла взмах
Будет четким, как один вдох,
Будет быстрым, как лихой смерч,
И тогда я улечу в ночь.
Птицы могут обогнать смерть.
….После скажут, что я их дочь…
Я построю высоко дом.
Я возьму себе в друзья птиц.
Лене
Береги его, как я берегла.
Подари ему два тонких крыла,
Если ссора будет вдруг сгоряча,
Ты не рань его души невзначай,
Ты люби его, как запах земли,
На которой мы все вместе росли.
Ты храни его и не отпускай,
Мне на память прядь волос его дай,
Золотистых, как густая смола…
Береги его, как я не смогла.
