Бабий бум

Извечный женский вопрос?

О том, как «восстановить истинную роль женщины в обществе», размышляли накануне праздника участницы круглого стола.

Наши традиции празднования 8 Марта подозрительно напоминают то, что происходило в свое время в Древнем Риме. Существовал там такой тематический праздничек в начале весны: матроналии. Хранительницам домашнего очага, матронам (свободным женщинам, состоящим в браке) их древнеримские мужья в этот день дарили подарки, а также целенаправленно окружали дам заботой и вниманием. Дарить полагалось что-нибудь хорошее и дорогое, как бы сейчас сказали, «статусное». И лучше всего драгоценности. Не обходили стороной и работающих женщин (то есть рабынь): их начальство (то есть хозяева) также дарило им подарки, кроме того, это день был для невольниц нерабочим. Но, несмотря на разительное сходство деталей, к празднику 8 Марта это не имеет ни малейшего отношения.

С кастрюлями — на марш

Официальная история (точнее, предыстория) праздника ведется от 1857 года. Ровно 150 лет назад в Нью-Йорке работницы обувных и швейных фабрик устроили манифестацию, прозванную впоследствии «кастрюльным маршем». Потому что, как сказали бы сейчас, «дискриминация по половому признаку»: продолжительность женского рабочего дня тогда составляла 16 часов. (Мужчины, объединенные в профсоюзы, к тому моменту уже побунтовали — да и добились для себя введения сокращенного, 10-часового рабочего дня). И вот теперь женщины потребовали: сокращения рабочего дня до тех самых десяти часов, улучшения условий работы и равной с сильным полом заработной платы. Потом были созданы женские профсоюзы, потом зашла речь об избирательном праве для женщин… В общем, понеслось.

А спустя полвека с хвостиком Клара Цеткин придумала «День международной солидарности женщин в борьбе за экономическое, социальное и политическое равноправие». Решение о его ежегодном праздновании приняли на 2-й Международной конференции социалисток в Копенгагене в 1910 году по предложению Клары Цеткин. Какое-то время он «гулял» по мартовскому календарю и отмечался в разных странах в разное время, но в 1914 году все «сошлось»

8-го марта (которое как раз выпало на воскресенье).

После Великой Октябрьской революции, если верить Большой советской энциклопедии, в несоциалистических странах в этот день боролись за права женщин, а в социалистических — наоборот, подводили итоги соцсоревнований и праздновали освобождение женщин от социального гнёта и получение равных прав «на активную деятельность во всех областях хозяйственной, общественно-политической и культурной жизни».

После распада СССР наша страна закономерным образом перестала быть социалистической, и женщинам в полном соответствии с энциклопедией пришлось раз в году громко напоминать о своих попранных правах. Не стали отступать от традиций и некоторые из новосибирских женских организаций, устроивших в канун праздника в Новосибирском Доме журналистов круглый стол по «женскому вопросу», цель которого была обозначена как «восстановление выхолощенного смысла праздника 8 Марта». Впрочем, обо всем по порядку.

Право голоса

На первой официальной российской дамской сходке (2 марта 1913 года, Санкт-Петербург) в рамках «научного утра по женскому вопросу» было заявлено три темы: право голоса для женщин; государственное обеспечение материнства; о дороговизне жизни.

К 2007 году программа по большому счету не изменилась.

Как считает председатель движения «Женщины во имя Жизни» Светлана Посвященная, на самом деле избирательного права российская женщина не имеет. Не потому, что слабому полу закрыт вход на избирательные участки, а потому, что «закон слабо гарантирует проходимость женщин в органы власти» (то есть в законе должна быть поправочка вроде такой: «Женщина имеет право избирать, а при желании — непременно быть избранной»?). Равные избирательные права, по мнению Посвященной, — это введение квот по половому признаку. И если в Новосибирской области (по данным последней переписи) проживает 54% женщин и 46% мужчин, то и соотношение полов в областном (допустим) Совете должно быть соответствующим. Сейчас же мужчины захватили власть и женщин к управлению страной не допускают вообще.

С тем, что женщин в большой политике маловато — не спорит никто. Но зато те, что есть, зачастую стоят десятка мужчин. Чтобы не ходить далеко и не приводить в пример Валентину Матвиенко или Любовь Слиску, возьмем хотя бы нашу леди-спикера Надежду Болтенко. Возглавляемое ею Новосибирское отделение «Движения женщин России» на круглом столе представлено не было, но, тем не менее, по поводу текущей роли женщин в политике Болтенко высказалась: на предпраздничных торжествах, проходивших в филармонии, председатель горсовета отметила, что «с каждым годом возрастает роль женщины в решении жизненно важных вопросов страны и мира — скорее уже по привычке называемый «слабый пол« наравне с мужчинами участвует в работе органов государственной власти и местного самоуправления».

В городском Совете Новосибирска сейчас работают две женщины, в Новосибирском областном Совете — шесть. Удивительно, но те же «Женщины во имя Жизни» факт наличия у нас ярких и успешных женщин-политиков не поднимают на знамя (мол, «смотрите, как мы, женщины, умеем!»), а наоборот — отмахиваются, объявляя исключениями.

Купить братишку

По поводу того, где же на самом деле место женщины — во власти, или дома, при детях и хозяйстве, мнения у общественниц серьезно расходятся.

Надежда Латрыгина, председатель «Женского инициативного творческого объединения» — экономист. Она подсчитала, что, живя в нашем городе, на то, чтобы произвести на свет ребенка (беременность и роды), нужно около 80 тысяч рублей. И до совершеннолетия чада (при условии, что оно будет здоровеньким) на его воспитание потребуется миллион сто тысяч рублей. Садики, школа, вузы, строительство дома… все это в наше время страшно дорого! При таких ценах, как считает Надежда Александровна, государство обязано помогать матери растить ребеночка. А семейная политика сейчас в России, по ее мнению, отсутствует. Материнский капитал, прочие существующие программы поддержки, считает она, — не помощь (во-первых, мало, во-вторых, когда еще это будет?). Решать проблему с рождаемостью Надежда Латрыгина предлагает радикально: внести изменения в трудовое законодательство и приравнять материнский труд к работе, делать соответствующие записи в трудовой книжке… И платить матерям зарплату за воспитание — ну и на содержание чад. Так же, как сейчас происходит с приемными семьями. Минимум, который позволит скомпенсировать затраты на содержание ребенка: пять тысяч в месяц, и так до 18 лет.

Безусловно, идея приятная, но где денег-то взять? По данным облкомстата, на начало прошлого года только в Новосибирске детишек было около 276 тысяч. На прокорм каждого — по пять тысяч, да 12 месяцев в году… за год набегает около 16 с половиной миллиардов рублей. Где ж такой бюджет, из которого эти суммы можно безболезненно изъять?

Хорошо сидим!

Закончив с «исторически обязательной программой» вопросов (неравноправие, дороговизна, дети), защитницы прав женщин вдруг начали говорить наперебой и обо всем сразу. Ругали «преступника Ельцина»; вспомнили теорию о том, что если женщина спит с кем попало, то и дети у нее потом рождаются «чужие»; посетовали на намечающуюся однопартийность и на разрушение модели семьи: мол, молодежь вообще не представляет, кто чем в браке должен заниматься…

Ложку меда в «как страшно жить» влила разве что психолог Института семьи Евгения Лаптева, сообщившая о том, что не все еще потеряно в обществе вообще и семье в частности. Оказывается, женщины все-таки способны работать над ошибками и пытаться что-то изменить к лучшему: в последнее время наметилась новая тенденция: к специалистам Института семьи потянулись… молодые бабушки. Они обращаются за помощью, видя, что их дети, повзрослев, пытаются наступать на те же грабли семейных отношений, что и они сами. И, набравшись мудрости, женщины пытаются исправлять ошибки молодости хотя бы во втором поколении. И для этого совсем не надо ждать, пока в Конституцию в раздел прав внесут «право на счастье» (а разговор об этом тоже был).

Постскриптум: не все мужики сволочи

На фоне всего этого радует одно: что, несмотря на всю идеологическую подоплеку первого весеннего праздника, наши мужчины, прямо как какие-то древние римляне, склонны 8 Марта видеть в нас не ударниц труда, не идейных противников и не конкурентов на их место в парламенте, а жен, матерей, хранительниц очага, любимых… сколько бы мы ни дрались с ними за наше право на труд и т. д. И при этом любят они нас с каждым годом все больше и больше. Ну, или, по крайней мере, чаще готовы на это намекнуть букетом или подарочком.

Как рассказал директор ВЦИОМа по коммуникациям Игорь Эйдман в интервью «Известиям», в последние годы «подарочные» настроения неуклонно растут. Правда, в основном по мелочам: на ювелирные украшения что в прошлом, что в этом году замахнулись по 4 процента представителей сильного пола. Зато число мужчин, запасающихся перед 8 Марта конфетами, возрастет с 18 до 31 процента, цветы планируют покупать 47 процентов мужчин (против 38 в прошлом году), индекс популярности игрушек поднимется с 9 процентов до 15, а сувенирами своих любимых порадует каждый третий (33 процента против 28). А самый шквальный рост демонстрируют… спиртные напитки. В прошлом году дарить даме спиртное отваживался лишь один человек из ста, в этом году — уже пятеро. Спаивают! Радует, правда, то, что хоть не водка с огурцом, а сладкие вина.

А вот столь популярная лет 20 назад традиция попытаться освободить на 8 Марта женщину от всех без исключения работ по дому, похоже, свое отжила. По крайней мере, по данным ВЦИОМа, «сделать что-нибудь по дому» в этот день планируют лишь 7 процентов смельчаков. А может быть, оно и к лучшему: моя мама, например, по прошествии лет рассказывала, что в свое время ей стоило больших трудов 8 Марта не вмешиваться в кухонную катавасию, затеянную малолетними детьми и альтернативно одаренным в кулинарном смысле мужем. Дефицитных продуктов на все эти парадные блюда уходила масса, есть их можно было с трудом, а кухню приходилось приводить в порядок еще несколько дней.