Владимир Путин понимает, что наша история полна ошибок и
преступлений. Только беспокоят его не те преступления, которые важны с точки
зрения общества, а те, что существенны при взгляде «Из Кремля». Отсюда, в
частности, свобода для диссидентов и свободный выезд для недовольных — чтобы не
создавать героев и давление внутри. А также дешевая водка и подрыв чужих идеологих,
пишет газета «Ведомости».
«Величайшими преступниками в нашей истории были те слабаки,
кто бросил власть на пол, – Николай II и Михаил Горбачев, кто позволил, чтобы
затем эту власть подобрали истерики и безумцы, – пересказывал в статье в
Newsweek британский журналист Бен Джуда разговор, состоявшийся весной 2012 года
и переданный ему одним из приближенных Путина. – Те царедворцы, которые
присутствовали при разговоре, утверждают, что президент пообещал никогда так не
поступать».
Не быть Николаем II, не быть Горбачевым – вполне программа,
которая включает, например, и стремление не повторить ошибки обоих лидеров,
пытавшихся ограничивать доступ к крепкому алкоголю. С февраля этого года
минимальная цена на водку была снижена. При взгляде снизу, с точки зрения
общества, доступность водки – проблема для здоровья. При взгляде сверху –
инструмент и вопрос контроля, рассуждает издание.
Переоценивать прошлое можно в разных направлениях. Кремль
ведет такую переоценку, но в направлении ровно противоположном, например,
немецкому или польскому. Перепрофилированный музей «Пермь-36» – символ этого
подхода.
Подход к политике, основанный на внимательном отношении к
урокам истории, странно было бы ограничить только двумя лидерами прошлого. Даже
Сталин делал ошибки. В прямой линии 2009 года Путин говорил о том, что
сталинскому периоду «нельзя давать оценки в целом»: была, с одной стороны,
индустриализация, а с другой – массовые нарушения закона. Исправление ошибок
прошлого, вероятно, состоит здесь в том, чтобы обойтись без массовых убийств,
не создавая много жертв, а ограничиваясь лишь единичными.
Эта логика, отмечает газета, не исключает, а даже
предполагает «точечные» устранения врагов, о чем невозможно не думать после
убийства Бориса Немцова.
В работе с оппозицией и диссидентами тоже чувствуется
стремление выучить уроки перегибов прошлого: власти стараются не создавать
героев и наказывать не за политику, а за разные неблагородные преступления,
например хищения и мошенничества.
В работе с интеллигенцией тоже есть сдвиги. Дать возможность
желающим читать и говорить все, что они хотят, вполне разумно – конечно, в
пределах строго огороженных участков. Еще важнее – дать возможность ездить и
уезжать из страны тем, кто недоволен политической и экономической ситуацией,
ведь это снижает давление в системе. Сталин опасался полноценного включения
национализма в повестку дня – и над этой ошибкой идет работа.
Борьба с религией тоже была ошибкой. Политика минувших 15
лет по отношению к Церкви – как раз работа над этой ошибкой. При взгляде из
Кремля очевидно, насколько действенным инструментом может быть приближенная к
власти и патриотически настроенная Церковь. Так что религию вернуть – вполне
разумный шаг при взгляде из Кремля. Это должно делаться под присмотром
государства, конечно, что и начал делать сам Сталин в 1943 г., а нынешняя
политика, по сути, продолжает.
Прочитывается и работа над ошибками Хрущева. Отобранный у
Украины Крым – не единственный шаг в этом направлении. При Хрущеве СССР как
минимум два раза входил в жесткую конфронтацию с Западом, заставляя обе стороны
занести руку над пультом управления ядерным оружием (Берлинский и Карибский
кризисы). Урок, извлеченный Путиным, возможно, состоит в том, чтобы не делать
таких шагов, которые потом приходится отыгрывать назад, как в случае с выводом
ракет с Кубы. Именно эта логика диктует невозможность отступления с Украины.
Во внешней политике в целом можно говорить о корректировке
подходов лидеров прошлого. Как минимум, это отказ от неизбежных для них
идеологических ограничений в поддержке различных подрывных сил в других
странах. Сегодняшней Москве ценны любые недовольные западными институтами и
западным мейнстримом – и крайние левые, и крайние правые, и сепаратистски
настроенные партии и организации. Зачем вообще пытаться продавать миру какую-то
идею, когда можно действовать, подрывая чужие идеологии и истины?
Можно сказать, что недоделанность советской модернизации
была в принципиальном отказе государства от прав личности на автономию, на
свободу и собственность. Но движение в сторону признания прав было бы
«западным» путем. В нынешней России налицо отказ от конкуренции по западным
правилам, создание капитализма мобилизованных собственников, мобилизация в
экономике и соцполитике в целом, отказ от идеи верховенства права и полное
неприятие автономных институтов.
В итоге результаты советского эксперимента только
укрепляются и предпринимается попытка довести их до ума. Таким образом, перед
нами идея – быть «лучше»: лучше Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова и
Горбачева.
Это, впрочем, не
противоречит тому, что полноценного долгосрочного и позитивного плана развития
у Кремля нет. Собственно отказ от такого плана – в форме общей идеологии – тоже
есть работа над ошибками. Виртуальный «план» просто осуществляет сам себя: это
череда попыток быть умнее в средствах, в деталях, в ведении игры. Это
политическое чернокнижие, растущее из погруженности в русскую историю и чтение
ее «глазами царя», из непонимания мира и страха перед ним. Это путь в темный
подвал истории, заключает издание.
